Всеукраинская организация
киокушин
БуДо карате
Всеукраинская организация
киокушин
БуДо карате
Масутацу Ояма (27.07.1923 – 26.04.1994), более известный как Мас Ояма, был мастером карате и основателем Киокушинкай, вероятно первого и наиболее влиятельного стиля полноконтактного карате. Родился в городе Кимдже в провинции Чолла-Пукто, Южная Корея. Во времена Японской оккупации, будучи этническим корейцем, он почти всю жизнь прожил на территории Японии и в 1964 году принял решение стать гражданином Японии.
В молодом возрасте Ояма был отправлен в Маньчжурию на ферму к сестре, там в возрасте 9-и лет он начал изучать боевые искусства от китайского сезонного рабочего. Его звали Ли (Lee), он дал молодому Ояме зерно, которое тот должен был выростить; когда зерно начало расти, он должен был перепрыгивать через него по сто раз в день. Когда зерно стало растением, Ояма сказал: "Я бы мог перепрыгивать стены туда и обратно, не прилагая усилий", но поскольку история молодого Оямы была не раз обыграна в манге и фильмах, черта между вымыслом и реальными фактами постепенно размылась.
В марте 1938 Ояма отправился в Японию следом за своим братом, который поступил в авиационную школу "Авиационное Училище Японской Императорской Армии Яманаси (Yamanashi Aviation School Imperial Japanese Army)".
В 1945, после окончания войны, Ояма бросил авиационное училище и основал "Исследовательский Центр Карате Eiwa (Eiwa Karate Research Center)" в Сугинами (Suginami - один из районов Токио), но быстро закрыл, - "Я вскоре понял, что отношусь к `нежелательным корейцам` и никто даже не сдаст мне комнату для жилья". В конце-концов, он нашел место для жилья в одном из уголков Токио, где и повстречал свою будущую жену, чья мать содержала общежитие для студентов университета.
В 1946, Ояма поступил в Васедский Университет Спортивного Образования (Waseda University Sports Education).
Желая улучшить свои инструкторские навыки, Ояма наладил контакты со школой Шотокан карате, которой управлял Гиго Фунакоши (Gigō Funakoshi), второй сын мастера карате Гичина Фунакоши (Gichin Funakoshi). Став учеником этой школы, он начал карьеру в карате длинною в жизнь. Чувствуя себя чужаком в этой стране, он был изолирован и тренировался в одиночестве.
Ояма подал заявку на вступление в Университет Такушоку (Takushoku University) в Токио и был принят в ученики в додзе Гичина Фунакоши (Gichin Funakoshi), основателя Шотокана. Он тренировался с Фунакоши в течении двух лет, затем изучал Годзюрю (Gōjū-ryū) карате в течении нескольких лет с Со Ней Чу (So Nei Chu) - одним из лучших учеников основателя системы, Годзюна Мияги (Chojun Miyagi), и добился получения 8-го дана в системе Гогена Ямагучи (Gogen Yamaguchi), который в то время возглавлял школу Годзюрю (Goju ryu) на материковой Японии.
Корея была официально аннексирована Японией с 1910 года, но в течении Второй Мировой Войны (1939–1945) по всей территории Кореи прокатилась волна недовольствий, а Южная Корея начала борьбу против Северной Кореи из-за политических взглядов, и Ояма ставал всё более "проблемным". Он говорил: "Хотя я и родился в Корее, невольно приобрёл либеральные взгляды; Я испытывал отвращение к сильной феодальной системе моей родины, и это было одной из причин, которые заставили меня сбежать из дома в Японию". Он вступил в Корейскую политическую организацию в Японии, выступающую за объединение Кореи, но вскоре стал целью преследований японских полицейских. Затем он советовался с другим корейцем из той же провинции, господином Нейчу Со (Mr. Neichu So), который был мастером Кодзю Карате.
Приблизительно в то же время он путешествовал по Токио и принимал участие в стычках с Военной Полицией США. Позже он вспоминал это время в телевизионных интервью, на Нихонском Телевидении ("Itsumitemo Haran Banjyo"): "Я потерял много друзей в этой войне - бывало так, что рано утром перед их отправлением в качестве пилотов-камикадзе, мы завтракали вместе, а вечером их места уже были пусты. После окончания войны я был ужасно зол, поэтому я дрался с военными США, пока хватало сил, моё фото висело во всех полицейских участках города". В это время господин Со (Mr. So) предложил Ояме уединиться в горах для успокоения и тренировки тела и разума. Он решил провести три года на горе Минобу (Mt. Minobu), в префектуре Яманаши, в Японии. Ояма жил в построенной им лачуге на склоне горы, в компании одного из своих учеников, Яширо (Yashiro), но после изнурительных изолированных тренировок, лишенный всяких удобств, ученик сбежал однажды ночью, оставив Ояму в одиночестве. Контакты с внешним миром ограничивались только ежемесячными встречами c другом в городе Татеяма (Tateyama), в префектуре Чиба (Chiba). С течением времени, одиночество и изнурительные тренировки ставали всё более невыносимы и Ояма уже начинал сомневаться в своём решении об уединении и написал письмо человеку, который посоветовал ему уединиться. Господин Со (Mr. So) с воодушевлением посоветовал Ояме остаться и предложил сбрить ему брови, что бы избежать искушения покинуть горы и показываться кому-нибудь на глаза. Ояма остался в горах ещё на четырнадцать месяцев и вернулся в Токио ещё более сильным и более жестоким каратеке.
Он был вынужден покинуть своё горное уединение после того, как спонсоры перестали поддерживать его. Несколько месяцев спустя, после победы в Национальном Чемпионате Японских боевых искусств в категории карате, Ояму не покидало волнение, что он не достиг своей первоначальной цели - тренироваться в горах в течении 3-х лет, поэтому он решил снова уединиться в горах, но на этот раз на горе Киосуми, в префектуре Чиба (Chiba), в Японии и провел там 18 месяцев.
В 1953 году Ояма открыл собственное додзе, называемое "Ояма Додзе", в Токио, но продолжил путешествовать по Японии и миру, демонстрируя боевые искусства, включая бои и убийства живых быков голыми руками. Его додзе изначально находилось на пустыре, но со временем, в 1956 году переехало в помещение балетной школы. Техника Оямы, вскоре приобрёла славу жесткого, интенсивного, ударного, но практического стиля, который в итоге получил название Киокушин на торжественной церемонии в 1957 году. Он также заработал репутацию "грубого", так как часто ученики получали травмы в ходе тренировок. Вместе с ростом репутации додзе росло и количество учеников, приезжающих поездами из разных уголков Японии и мира. Многие из сегодняшних руководителей различных Киокушин-организаций начинали тренировки в этом стиле именно в то время. В 1964 году Ояма переместил додзе в здание, которое и до сих пор служит домом для Киокушина и мировой штаб-квартирой. В связи с этим он формально основал "Международную Организацию Киокушинкайкан Карате (International Karate Organization Kyokushin kaikan, чаще называемую IKO или IKOK)", что бы объединить под одним началом множество школ, начавших преподавать стиль Киокушин. В том же году его додзе был брошен вызов из Тайланда от МуайТай (Тайский бокс). Ояма, веря что ни один другой стиль не сравнится с его собственным, отправил трёх студентов (Kenji Kurosaki, Tadashi Nakamura, Noboru Ōsawa) в Тайланд, где они победили в 2-х из 3-х состоявшихся поединков, что утвердило репутацию его стиля карате.
После официального создания Киокушинкай, Ояма задал курс на популяризацию и расширение. Ояма и его единомышленники, отобранные из инструкторов, показали замечательные способности в популяризации стиля и привлечения новых членов сообщества. Ояма лично выбирал инструктора для открытия нового додзе в другом городе Японии, инструктор добирался до назначенного города, попутно демонстрируя свои умения карате в публичных местах, таких как гражданские спортзалы, местные полицейские спортзалы (где практиковались в дзюдо многие ученики), местные парки и демонстрации боевых искусств на местных фестивалях и школьных мероприятиях. Таким образом тренер в скором времени получал учеников для своего нового додзе. После этого по близлежащим районам распространялись известия о новом додзе, пока не набиралось "ядро" учеников. Ояма так же отправлял инструкторов в другие страны, такие как США, Голландия, Великобритания, Австралия и Бразилия, для распространения Киокушин таким же образом. Ояма так же пропагандировал Киокушин путем проведения ежегодного Всеяпонского Полноконтактного Открытого Чемпионата по Карате и Мирового Открытого Полноконтактного Чемпионата по Карате, проводящегося каждые четыре года, в которых мог принять участие любой желающий, не зависимо от стиля.
Ояма проверял свои силы в кумите, совершенствовался в боях, каждый из которых длился две минуты и из каждого выходил победителем. Ояма разработал систему 100-а боев, которую он завершил трижды в течении трёх дней.
Так же он был известен благодаря боям с быками голыми руками. За свою жизнь он бился с 52-я быками, трое из которых якобы были убиты всего одним ударом, благодаря чему он получил прозвище "Рука Бога". Достоверность этих сведений подвергается оспариваниям, один из учеников Оямы, Джон Блуминг (Jon Bluming), говорил "История о боях Оямы с быками - выдумка, он никогда не встречал настоящих быков, так как никогда не бывал в Испании. Я так же сомневаюсь, что его забодали, так как он никогда не рассказывал мне об этом, а ведь он рассказывал мне всё. Кендзи Куросаки (Kenji Kurosaki) был там и рассказал мне, что случилось. Рано утром они шли на скотный двор в Татеяме (Tateyama), где их ждал рабочий с уже подготовленным старым жирным быком для Оямы, работник молотком подбивал быку рога так, что те чуть ли не отпадали. Ояма не убивал вола, он только снёс ему и без того плохо державшиеся рога. Билл Бахус (Bill Backhus) и я видели шестнадцатиминутный фильм в 1959 году, Ояма сам показал его нам. Я посоветовал Ояме, что бы тот никогда не показывал этот фильм в Европе, потому что он выглядел слишком фальшиво и его бы подняли на смех. С тех пор, насколько мне известно, никто не видел этого фильма", кроме того, Ояма сам признавался, что быки были достаточно стары...
Ояма так же провел множество поединков с профессиональными рестлерами в течении своего путешествия по США. В своей книге "Что такое карате (What Is Karate)", в 1958 году, Ояма рассказал, что он провел всего 3-и боя с профессиональными рестлерами, тридцать показательных выступлений и девять телевизионных выступлений. Электронный Журнал Боевых Искусств и Учений (EJMAS) отметил: "Все матчи между американскими профессиональными рестлерами 1950-х, так же как и бои Оямы следует отнести к показательным выступлениям, а не к боям, и таким образом следует считать, что Ояма участвовал в 33-х показательных выступлениях и 9-и телешоу, в части которых ему откровенно подсуживали."
Перед смертью, Ояма превратил IKOK в одну из наиболее выдающихся ассоциаций боевых искусств с филиалами в более чем 120-и странах мира и насчитывающую более 10-и миллионов зарегистрированных членов. В Японии ему было посвящено много книг, фильмов и комиксов, повествующих о его яркой и насыщенной приключениями жизни.
Ояма умер в возрасте 70-и лет, 26-го апреля 1994 года, от рака лёгких, при этом он никогда не курил.
Манга о наследии Оямы, Karate Baka Ichidai (дословно:"Жизнь Сумасшедшее-Карате"), была издана в "Weekly Shonen Magazine" в 1971 году, автором был Икки Кадзивара (Ikki Kajiwara), художниками Дзиро Цунода (Jirō Tsunoda) и Дзоя Кагемару (Jōya Kagemaru). 47-и эпизодное аниме было выпущено в 1973 году, в сравнении с изначальным сюжетом были внесены некоторые изменения, к примеру Мас Ояма был заменен вымышленным персонажем Кеном Асукой (Ken Asuka). Однако, несмотря на изменения сюжета, аниме все же отталкивалось от событий описанных в манге о наследии Оямы.
В трилогии фильмов о боевых искусствах (Чемпион Смерти (Champion of Death (1975)), Карате Истребитель-Медведей (Karate Bearfighter (1975)), Карате за Жизнь (Karate for Life (1977))), основанных на манге о наследии, Ояму сыграл японский актёр Сонни Чиба (Sonny Chiba). Ояма также появляется в нескольких эпизодах первых двух фильмов.
История жизни Оямы, так же была показана в фильме производства Южной Кореи - Воин Ветра (Baramui Fighter) 2004-го.
Персонаж видеоигры Король Битв (King Of Fighters), выпущенной SNK (Shin Nihon Kikaku Electronics Corporation), Такума Саказаки (Takuma Sakazaki (Он же мистер Карате)), был создан по образу Мас Оямы. Такума Саказаки, является основателем и верховным мастером вымышленного Киокугенрю Карате (Kyokugenryu Karate), которое в полной мере базируется на карате Оямы.
Персонаж манги Боец Баки (Grappler Baki), Доппо Орочи (Doppo Orochi) - мастер карате, так же созданный по образу Мас Оямы, основатель собственной школы Шиншинкай Карате; другой наиболее известной работой Кейсуке Итагаки (Keisuke Itagaki), является Гаруден (Garouden), особенным, главным персонажем которого, является Шозан Мацуо, который вероятно так же взят из образа Оямы.
Создавая Киокушин, Ояма стремился разработать такую систему, которая бы позволила человеку подняться над самим собой, превратить тело и дух в сталь, выйти за пределы возможного и таким образом познать абсолютную истину - Киокушин. За необыкновенное упорство и стойкость его даже прозвали “демоном”. В своих разработках в этой области Ояма не был первопроходцем. Создателем теста, подобного хякунин-кумитэ, считают одного из величайших мастеров кэн-дзюцу, основатель школы Муто-рю Ямаока Тэссю (1836-88). Ямаока Тэссю был великим фехтовальщиком. Он является основателем стиля Хокусин Итто-рю. Считается, что этот человек выдержал 100 последовательных поединков, одержав победу над 100 различными соперниками с помощью синая (бамбукового меча, используемого в тренировках по кэндо).
Ямаока в своих поисках высшего мастерства в искусстве меча пришел к идее слияния боевого искусства и дзэн-буддизма - об этом свидетельствует само название школы (“муто” означает “без меча”, что не может не напомнить знаменитое дзэнское выражение “мусин” - “без сознания”, “отсутствие сознания”), равно как название его додзё - “Сюмпукан” (“Зал весеннего ветра”), позаимствованное из стихотворения дзэнского мастера XIII века Букко Кокуси. В молодости Ямаока Тэссю прошел весьма суровую тренировку в додзё одного из лучших мастеров кэн-дзюцу Тибы Сюсаку.Тэссю не знал поражений, пока не столкнулся в бою с мастером Асари Гимэем. Ямаока напал первым, яростно нанося удары изо всех сил, но... на его противника весь этот взрыв агрессии не произвел никакого впечатления, тот даже не изменился в лице. В этой схватке Тэссю потерпел первое в своей жизни поражение, однако не обиделся - просто противник оказался мастером куда более высокого полета. Чтобы достичь такого же уровня мастерства, Тэссю стал учеником Асари. В то время ему было 28 лет. Занимаясь под руководством нового учителя, Ямаока все более убеждался в его силе. Асари было невозможно заставить отступить, навязать ему оборонительную тактику. Тело его было подобно скале, а устрашающий взгляд словно отпечатывался в умах противников. Одним из важнейших методов достижения прорыва (подготовленного многолетними тренировками по особой методике) в познание истины бытия и является хякунин-кумитэ. Асари просто подавлял его дух, даже когда Ямаока закрывал глаза, его внутреннему взору являлись неустрашимое лицо наставника и его разящий меч, от которого нет спасения. Ямаока долго безуспешно боролся с собой в поисках такого состояния сознания, которое бы позволило ему не сломаться под тяжелым взглядом наставника. В поисках разрешения этой проблемы он обратился за помощью к известному дзэнскому мастеру Тэкисую из монастыря Тэнрю-дзи, что в Киото. Тэкисуй предложил ему коан, который должен был привести к искомому озарению. Этот коан представлял собой коротенькое стихотворение в пять строчек: "Когда встречаются два сверкающих меча, Некуда бежать. Двигайся спокойно, подобно цветку лотоса, Расцветшему посреди ревущего пламени, И изо всех сил пронзай Небеса!" Многие годы Ямаока не мог постичь сущность этого коана. Но однажды, когда ему уже минуло 45, во время сидячей медитации значение стихотворения монаха вдруг открылось ему, и он испытал озарение. Тэссю на мгновение утратил чувство времени и пространства, а угрожающий меч Асари исчез из его памяти. На следующий день Ямаока отправился к учителю, чтобы в поединке с ним проверить действенность своего нового состояния сознания. Но едва они скрестили мечи, Асари Гимэй неожиданно опустил свой боккэн и сказал: “Ты достиг нужного состояния!” После этого он объявил Тэссю своим преемником на посту главного мастера школы Наканиси-ха Итто-рю.
Ямаока был убежден в том, что истинное назначение воинских искусств - укреплять дух и тело, совершенствовать человека, вести его к озарению. Для обозначения "тренировки" он использовал термин"сюгё", который подразумевает не просто упражнения, но аскетическую деятельность, подвижничество. Мастер верил, что фехтование “должно вести человека прямо к сердцу вещей, когда человек лицом к лицу встречается с жизнью и смертью”. Для реализации этой идеи Ямаока Тэссю разработал особый вид тренировки, получивший название “сэйган-гэйко” - “клятвенная тренировка”. Само название этого тренировочного метода указывает, что он требует высшей самоотверженности и решимости от ученика. Допускались к сэйган-гэйко лишь подготовленные ученики, имевшие за плечами несколько лет занятий. Так, после 1000 дней непрерывных занятий кэн-дзюцу последователь мог быть допущен к первому испытанию в сэйган, заключавшемуся в проведении в течение одного дня 200 последовательных боев с одним маленьким перерывом для принятия пищи. Если кандидат проходил тест успешно, его могли допустить до второго испытания: 600 схваток в течение 3 дней. Высший тест сэйган состоял из 1400 поединков в течение 7 дней. Это было страшное испытание, требовавшее от кандидата поистине сверхчеловеческих усилий и несгибаемой воли. Боец должен был задействовать все свои физические и психические силы без остатка, укоренить в своем сердце мысль, что единственный выбор, имеющийся у него - это победить или умереть. Бои проводились в защитном снаряжении (богу) бамбуковыми мечами. При этом соблюдались определенные правила, продиктованные здравым смыслом и призванные облегчить участь испытуемого. Например, боец соблюдал специальную диету, питаясь полужидкой или совсем жидкой пищей. Ему специально бинтовали руки мягким шелком, чтобы предупредить лопаиие кожи, истертой рукоятью меча и т.д. Как правило, в первый день, когда боец был еще полон сил, тест проходил относительно легко (нужно учитывать, что старшие ученики Ямаоки занимались ежедневно по 4-5 часов), на второй день утомление становилось весьма ощутимым, а на третий руки фехтовальщика уже едва держали меч и не могли эффективно им манипулировать, ноги теряли подвижность, а реакция катастрофически падала (добавим, что на третий день у бойцов обычно моча становилась красноватой, т.е. с примесью крови, что свидетельствует о многочисленных внутренних повреждениях и крайнем обезвоживании). Семидневное же испытание в сэйган-гэйко было уделом величайших бойцов, и только очень немногие добились в нем успеха.
Один из учеников Ямаоки, Кагава Дзэндзиро, успешно прошедший трехдневный тест, впоследствии рассказывал: “На третий день этих тяжелейших испытаний я никак не мог подняться с постели, и мне пришлось просить о помощи мою жену. Когда она попыталась поднять меня, у нее возникло такое чувство, будто она поднимает безжизненное тело, и она бессознательно отдернула руки, которыми поддерживала мою спину. Я почувствовал на своем лице ее слезы. Тронутый до глубины души, я попросил ее не быть столь мягкосердечной и с ее помощью все-таки сумел сесть. Чтобы дойти до додзё, мне пришлось опираться на трость. Одеть мой тренировочный костюм мне тоже помогли. Я встал в позицию, и тут стали появляться мои многочисленные противники. Один из них подошел к моему учителю и попросил разрешения сразиться со мной. Сэнсэй сразу разрешил, и я увидел, что это был наказанный ранее за нечестное поведение в бою фехтовальщик. Он даже после поражения, когда схватка была остановлена, наносил удары по незащищенным богу местам. Это запрещалось правилами. Когда я увидел, что он подходит ко мне, то настроился на то, что это моя последняя схватка, потому что мне ее не пережить. Когда я так подумал, вдруг неизвестно откуда почувствовал в себе прилив сил, будто во мне открылся какой-то источник. Ко мне пришла новая энергия, и я почувствовал себя человеком в новом качестве. Мой меч принял правильное положение, я приблизился к противнику, ощущая в себе этот неистощимый поток энергии, поднял свой меч над головой и был готов сразить противника одним ударом. Тут мой учитель крикнул, чтобы мы прекратили поединок, и я опустил меч”. По словам Кагавы Дзэндзиро, Ямаока Тэссю сказал тогда, что он увидел, как ученик пережил состояние “меча не-меча” (муто-но то), и понял, что тот достиг озарения.
Другим предшественником Масутацу Оямы был легендарный Масахико Кимура, проведший поединок с 200-ми противниками. Масахико Кимура, возможно, наиболее известный дзюдока за всю историю этого вида спорта, был близким другом Масутацу Оямы. Ояма говорил, что Кимура был единственным человеком из тех, кого он знал, кто тренировался так же жёстко или даже ещё жёстче, чем сам Ояма! Рекорд Кимуры в японском рейтинге по дзюдо (который принадлежал ему в течение 12 лет, включая период II Мировой войны, во время которой чемпионаты не проводились) был побит лишь только Ясухиро Ямаси-той, носившим титул чемпиона в течение 9 лет подряд. В мире японского дзюдо существует пословица, которая гласит: "До Кимуры, - не было Кимуры. После Кимуры, - не будет Кимуры". Несмотря на то, что автор сихан Кэмерон Куин не смог подтвердить данные сведения, говорится, что Кимура выполнил 100 бросков в поединках против 200 обладателей чёрных поясов, которые длились два дня подряд, неизменно одерживая победу.Именно этот подвиг Кимуры и побудил его хорошего друга (Масутацу Ояму) ввести подобный тест в Киокушин.
Сам Ояма, вскоре после окончания знаменитой тренировки в горах, прошел через испытание в 300 боев - по 100 боев 3 дня подряд! В этих поединках участвовали его сильнейшие ученики. Каждый из них, по предварительному расчету, должен был провести 4 боя против сэнсэя, но для многих первый круг закончился столь плачевно, что сражаться с наставником по второму разу они уже не могли физически -столь сильны были удары великого каратиста. Рассказывают, что, простояв 300 боев, Ояма чувствовал в себе силы разменять и четвертую сотню, но партнеров для этого у него не оказалось - практически все ученики получили серьезные травмы в предыдущих схватках. Впрочем, и самому мастеру перепало немало. Он получил несколько серьезных повреждений, не говоря уже о синяках, покрывавших все его тело. Дав тем самым остальным пример, Масутацу Ояма начал вводить кумитэ против 100 человек в качестве обязательного условия для получения IV и V Дана. Однако вскоре он обнаружил, что далеко не каждый претендент морально готов к этому испытанию, несмотря на то, что в физическом аспекте его можно подготовить достаточно "легко". Неукротимая воля к победе, мужество, решительность - все те качества, что лежат в основе "Духа Осу", - присутствуют далеко не у каждого. Таким образом, кумитэ против 100 человек стало добровольным испытанием для людей с соответствующим складом характера. Вначале, если того желал претендент, бои могли продолжаться в течение двух дней, но после 1967 года Масутацу Ояма принял решение сократить время испытания до одного дня. В дополнение к основному требованию выдержать 100 поединков претенденту требовалось одержать чистую победу в, по крайней мере, 50% боёв, а в случае нокдауна суметь подняться на ноги не более чем за 5 секунд. В Австралии и, возможно где-либо ещё, кумитэ с 50 противниками является минимальным испытанием из всех возможных. В Великобритании и в других странах, находящихся под эгидой Ханси Стива Арнейла, ученик, будь то он или она, может выбрать испытание из любого количества боёв - к примеру, из 10, 20, 30, 40, 50 и т.д. - и получить соответствующий сертификат. Смысл в том, что не каждый в состоянии достичь максимальной отметки Кёкусинкай в 100 боёв, но персональный результат также имеет большое значение. Кроме того, даже 10 последовательных нокдаун-боёв можно приравнять к получасовому напряжённому поединку. В России поединки со 100 противниками не проводились ни разу. В августе 1997 года в присутствии Стива Арнейла ульяновец Андрей Ануфриев попытался пройти тест 30 поединков. Но на 12 бою получил перелом руки. В июне 1998 года, опять-таки в присутствии Стива Арнейла, Андрей повторно пытался пройти этот тест, но тест был прекращен на 22 бою, опять из-за травмы руки. Там же, вслед за Андреем москвич Артур Оганесян попытался также пройти тест 30 боев, но схватки были прекращены на 27 бою из-за травм локтей Артура и невозможности продолжать поединки. Отметим, что эти тесты проводились при запрещении ударов лоу-кик по ногам бойца, проходящего тест. Возможно, это и послужило причиной травм рук бойцов.
Первоначально у претендентов была возможность пройти испытание за два дня, по 50 боёв в день, но позже один день стал обязательным правилом. Немногие решались на это, а те, кто все-таки обнаруживал мужество, чаще всего терпели поражение. Поэтому за всю историю существования теста хякунин-кумитэ в школе Киокушинкай только 13 человек, помимо самого Оямы, сумели выстоять в этой яростной битве. Ими были:
За тридцатилетнюю историю хякунин-кумитэ в Киокушинкай с этим тестом происходили многие метаморфозы: менялся технический арсенал участников, набор и уровень подготовки партнеров по тесту, правила и регламент поединков и т.д. Благодаря этому практически каждый тест был нов и неповторим, но хочется остановиться подробнее на самом первом успешном тесте, ведь быть первым всегда труднее.
Стив Арнейл из Великобритании (на данный момент обладатель IХ Дана) стал первым человеком, который выдержал испытание, пройдя его за один день. На сегодняшний день он является главой Международной Федерации Карате (IFK), штаб-квартира которой расположена в Великобритании и действует совершенно обособленно от японского Хонбу. Есть две версии прохождения Арнейлом хякунин-кумитэ. Согласно данным известного бойца Кёкусинкай Мишеля Бебеля, Арнейл проводил по 50 боев 2 дня подряд. Однако Лайэм Кивени, редактор английского журнала "Kyokushin Magazine" и близкий друг Арнейла, утверждает, что тест проходил в один день - "...Стив Арнейл провел в додзё Оямы уже четыре года, когда к нему неожиданно подошел учитель и произнес слова, в которые молодой англичанин едва заставил себя поверить: “Ты хочешь попробовать пройти хякунин-кумитэ?” Шел 1965 год. К тому времени Арнейл достиг степени 2 дан. За четыре года, проведенные в Японии, ему уже доводилось быть свидетелем попыток бойцов простоять сто боев подряд, но ни один из них успеха не добился. И теперь настал его черед... Учитель Ояма стоял и смотрел на него в ожидании ответа, а у Арнейла в голове мысли носились вихрем. Он одновременно ощущал и гордость, и радость за доверие наставника, и страх, и неуверенность в своих силах. Он не мог сказать “нет” Учителю, который столько ему дал и который этим вопросом выказал свою веру в его стойкость и отвагу, поэтому Арнейл сказал "да!". Ояма сказал Арнейлу, что уверен в его силах. Он ни словом не обмолвился о дате проведения теста и лишь заверил ученика, что у него будет достаточно времени, чтобы подготовиться, физически и ментально, к этому сверхтрудному испытанию. Еще Ояма посоветовал Стиву целиком сконцентрироваться на задаче победить в хякунин-кумитэ, отказаться от всех развлечений и избегать всего отвлекающего: не посещать кинотеатры и клубы, не употреблять алкоголь и т.д. Мастер сказал ему: “Ты должен жить в чистоте”, - подразумевая необходимость очистить сознание от всех мирских дел и с головой уйти в подготовку к тесту.
На следующий день жизнь молодого каратиста резко изменилась. Хотя на протяжении уже нескольких лет Арнейл упорно тренировался изо дня в день, лишь теперь карате вышло в его жизни на первое место. А это было очень не просто. Пришлось отказаться от многих привычек, забросить остальные дела, установить суровый режим... Добавим, что незадолго до этого Стив Арнейл женился на молодой японке Цуюко и не знал, как жена отнесется к его намерению сразиться в ста боях: ведь это чревато серьезным подрывом здоровья, а то и гибелью. Арнейлу повезло: Цуюко прекрасно поняла ситуацию и решилась взять все заботы на себя, став главным помощником бойца. Каждый день Стив поднимался на заре и выходил на пробежку по пустынным улицам Токио. Он всякий раз засекал время преодоления дистанции, пытаясь побить рекорд предыдущего дня. Иногда это удавалось, и Арнейл ощущал прилив сил, иногда нет, тогда разочарование и уныние охватывали его. После пробежки Стив выполнял различные растяжки, а затем отправлялся вдодзё, где проводил весь день. В его тренировку входили работа на тяжелом мешке, прыжки со скакалкой, отработка базовой техники и вольный бой. Ояма все время был рядом и ежедневно помогал Арнейлу доходить до пределов выносливости тела и психики. Большое внимание Стив уделял тренировке с тяжестями, чтобы повысить свою силу и таким образом компенсировать малый рост. В этом плане условия в додзё Оямы были не очень хороши, поэтому иногда Стив ходил заниматься в гимнастический зал Куракоэн, который считался лучшим атлетическим залом в Токио. Прозанимавшись вместе с обычными группами практически весь день, Арнейл уходил из зала последним, поскольку его “настоящие занятия” начинались только после окончания общих тренировок. Именно в это время лично с ним занимался Масутацу Ояма. Он давал Стиву советы, проверял уровень его подготовки, разрабатывал специальные методы тренировки. Основной упор при этом делался на достижении максимальной силы в ударах и совершенствовании технико-тактического мастерства. Стив и его учитель прекрасно понимали, что для успеха в хякунин-кумита, боец должен заканчивать бои как можно быстрее, т.е. нокаутом или нокдауном. Прогресс проверялся в жестких поединках с товарищами. Постепенно Стив обретал уверенность в том, что он способен и сможет успешно пройти испытание в хякунин-кумитэ. Решимость его крепла день ото дня. Арнейл чувствовал, что день его экзамена близится. Ояма все чаще спрашивал его о самочувствии и травмах, но по-прежнему не давал ни малейшего намека на дату проведения хякунин-кумитэ.
Рано утром 21 мая 1965 г. Стив, как обычно, отправился из дома в район Икэбукуро, где находилось додзё Оямы. Когда он вошел в раздевалку, его сразу же насторожила необычная атмосфера, царившая в этот день. Обычно в это время в раздевалке было полно народа, царил веселый гомон, а теперь она оказалась совершенно пуста. Арнейл надел каратэ-ги и прошел в тренировочный зал. Было около 10 часов утра. Зал был до отказа набит каратистами с черными и коричневыми поясами. У дверей Стива встречали сам Ояма и его ближайший помощник Куросаки Такэтоки. Ояма сказал: “Додзо!” (Пожалуйста!) - и кивком пригласил его войти. После этого Арнейлу сообщили, что, наконец, настал день его испытания. Каратисты обменялись приветственными поклонами, Стив вышел на центр зала, а его товарищи расселись по периметру. Учитель Ояма еще раз объяснил правила хякунин-кумитэ: попытка будет признана успешной, если претендент выиграет большинство боев, причем значительную часть их “чистой победой” (иппон); он не имеет права только защищаться и принимать удары на корпус, но обязательно должен атаковать; боец не должен быть в нокдауне более 5 секунд, иначе ему засчитают чистый проигрыш и попытка будет признана неудачной, даже если это произойдет в последнем бою; разрешаются удары по ногам, включая удары по суставам, по корпусу, а также ладонью по лицу. Ояма добавил, что он будет внимательно следить за действиями Стива и если сочтет, что тот не отвечает необходимым требованиям, он немедленно прервет испытание вне зависимости от числа проведенных боев. После этого один из учеников ударил в барабан, возвестив о начале первой схватки... Стратегия Арнейла была очень проста: он стремился заканчивать бои как можно быстрее, чтобы сберечь силы для продолжения, и старался нокаутировать противников. Те, в свою очередь, этому отнюдь не потворствовали - кому же хочется получить ногой по башке?! Поэтому дрались они жестоко, агрессивно, выкладывались на полную катушку, и Арнейлу, несмотря на его блестящую форму и технику, приходилось несладко. Время для него остановилось. Не имея понятия, сколько боев он уже провел, он просто защищался и бил, бил, бил... Впоследствии Арнейл вспоминал, что он так и не смог никого нокаутировать, но нокдаунов было немало. Сам Стив побывал в нокдауне несколько раз, но всегда поднимался на ноги в пределах установленного времени. Он не помнит, чтобы ему было особенно больно, или чтобы требовалось приложить какие-то невероятные усилия для подъема с пола. Он никогда не чувствовал, что не сможет продолжать бой из-за полученной травмы или нехватки сил. Его мотивация была столь сильна, что даже в самые тяжелые моменты у него в голове не всплывала мысль сказать: “Маитта!” (“Сдаюсь!”). 100 жесточайших боев слились в одну тягучую суровую битву, и сегодня Арнейл не может припомнить почти никаких подробностей отдельных схваток. Он рассказывает лишь, что труднее всего ему пришлось в боях с сильнейшими каратистами Киокушинкай - Оямой Сигэру и Накамурой Тадаси (оба впоследствии успешно преодолели испытание в хякунин-кумитэ). Когда пришла очередь схватиться с ними, он уже очень вымотался, все тело его ныло и стонало от бесчисленных ушибов и ссадин.
Увидев перед собой Ояму Сигэру, Арнейл почувствовал, что завершение этого страшного “марафона” близко. Он рассказывал позже: “Сихан Ояма был и остается выдающимся бойцом. Он славился как особенно способный боец. Он дрался чрезвычайно жестко. Затем вышел сихан Накамура, он дрался безжалостно, атакуя меня лоу-киками и руками в лицо...” Когда команда “Ямэ!” прервала их бой, Ояма Масутацу поднялся со своего места, подошел к Арнейлу и просто сказал: “Ты сделал это”. А Арнейл столь же просто ответил: “Да”. Хякунин-кумитэ оборвалось столь неожиданно, что эмоции мгновенно захлестнули каратиста, и он закричал изо всех сил. Счастье, что он сумел выйти победителем в высшем тесте Киокушинкай, что он заслужил признание и уважение Учителя, переполняли его сердце. Потом его чуть ли не под руки отвели в душевую, где он освежился и расслабился. В это время кто-то позвонил его жене, Цуюко, которая не имела никакого понятия о том, что ее мужу в этот день предстояло испытание, и сообщил о его успехе. Вскоре она приехала в додзё. Потом был праздничный ужин, во время которого Ояма говорил о мужестве, самоотверженности и дисциплине нового истинного подвижника карате. Он говорил, что давно мечтал о том, чтобы кто-нибудь из его учеников смог пройти этим путем, и что Арнейл стал первым, кто смог воплотить его мечту в жизнь. Ояма выразил надежду, что и другие ученики Киокушинкай найдут в себе силы, чтобы принять вызов хякунин-кумитэ и совершат прорыв к абсолютной истине карате. Арнейлу преподнесли скромный подарок - не только как приз за его личное достижение, но и как награду за то, что он сделал для Киокушинкай и всего карате, дав замечательный образец для подражания остальным бойцам. К этому времени победитель уже совсем лишился сил. Не было такого места на его теле, которое не ныло бы или не пронзалось болью. Каждое движение стало мучительным. Только через несколько недель после хякунин-кумитэ Арнейл смог окончательно оправиться от истощения и травм, полученных во время сражения, длившегося почти 3 часа! Позже Ояма Масутацу говорил ему: “Хорошо, что у тебя были одни синяки, и ты ничего не сломал...” (В действительности во время одного из боев Стиву ударом основанием ладони сломали нос, о чем сам Арнейл рассказывал так: “Во время кумитэ со ста бойцами один из моих противников сумел сломать мне нос ударом сётэй. После окончания теста я поехал в госпиталь, чтобы выправить его, но анестезия оказалась мне не по карману. Поэтому японские доктора делали операцию без анестезии, и это было довольно болезненно”, видимо Ояма, сломанный нос и за перелом-то не считал).
Когда Люк Холландер собирался возвращаться в Голландию, он получил приказ от канте Оямы попытаться пройти “бой с сотней противников”. В попытке Люка было несколько дополнительных трудностей: во-первых, додзё было сильно переполнено белыми поясами (от которых получаешь самые серьезные травмы), и, во-вторых, была очень высокая температура, которая поднималась выше 110 градусов по Фаренгейту (ок. 45 градусов по Цельсию). Главным преимуществом Люка являлся его рост - 6 футов 4 дюйма (193 см) - и еще его “дальнобойность”, из-за которой многие японцы испытывали трудности с сокращением дистанции. Во время всего теста Люк придерживался системы жесткой блокировки, т.е. встречал сильные удары блоками с жестким контактом. И хотя у него на руках были щитки, защищавшие руку от кисти до локтя, в конце теста их пришлось разрезать из-за опухолей, образовавшихся по обеим сторонам от щитка. В некоторые отрезки времени ему приходилось принимать удары на тело, что было менее болезненно, чем принимать их на руки. Наградой Люку за его усилия стали две недели бездействия из-за двухдесятков мелких травм. Я получил приказ об участии в тесте тремя месяцами позже. К счастью погода стала прохладнее, а у меня было время поучиться на опыте попытки Люка и потренироваться, чтобы подкорректировать некоторые недостатки. Я помню очень немногое об этом испытании. В последние недели до него я отбросил все мысли, кроме желания выступить успешно. Сам “бой с сотней противников”, как мне по временам казалось, происходил где-то вокруг меня, но не со мной. Я помню удары тайко (барабана), объявлявшие о начале и окончании каждой схватки, отметки о каждом бое, делавшиеся на доске, критические глаза канте. Первые 15 противников были черными поясами. Я открыл для себя, что при помощи системы более мягких круговых блоков, которой меня научил Ояма Сигару, я могу избежать страшных синяков, которые довелось испытать Люку Холландеру, и использовать себе на пользу ошибки моих противников, чтобы провести собственные приемы. Я также воспользовался советом моего учителя по бою дзё (палка длиной ок. 120 см). Он напомнил мне слова великого Миямото Мусаси: “Когда отправляешься в долгое путешествие, думай только о следующей остановке, а не обо всем пути. Когда сражаешься со многими противниками, поступай так же”. Один из черных поясов каждый раз, когда мы с ним дрались, доставлял мне массу неприятностей. (Позже высказывались предположения, что в прошлом я, возможно, наносил ему слишком жесткие удары.) И очень большое значение имело сохранение толики дополнительной энергии для того раза, когда снова придет его очередь. Под конец теста мой год тренировок по 6 часов в день 6 дней в неделю заплатил свои дивиденды в виде свежего взрыва энергии как раз в тот момент, когда я почувствовал, что близок к истощению. Последние воспоминания касаются некоторых споров по поводу числа бойцов, с которыми я бился (позже выяснилось, что я дрался приблизительно со 115 противниками), чувства ликования, которое я испытал, когда меня бесчестное число раз подбрасывали в воздух товарищи по тренировке, и литров пива, выпитого в рекордное время в местной пивной после всего”.
Джон ДЖАРВИС (Новая Зеландия, 10 ноября 1967 года) Вот, что рассказывает о хякунин-кумитэ новозеландец Джон Джарвис. Я помню очень немного об этом испытании. В последние недели до него я отбросил все мысли, кроме желания выступить успешно. Сам "бой с сотней противников", как мне по временам казалось, происходил где-то вокруг меня, но не со мной. Я помню удары тайко - барабана, объявлявшие о начале и окончании каждой схватки, отметки о каждом бое, делавшиеся на доске, и критические глаза канте. Первые 15 противников были черными поясами. Я открыл для себя, что при помощи системы более мягких круговых блоков, которой меня научил Ояма Сигэру, я смог избежать страшных синяков, которые довелось получить Люку Холлан-деру, и использовать себе на пользу ошибки моих противников, чтобы провести собственные приемы. Я также воспользовался советом моего учителя по бою дзё (палка длиной ок. 120 см). Он напомнил мне о словах великого Миямото Мусаси: "Когда отправляешься в долгое путешествие, думай только о следующей остановке, а не обо всем пути. Когда сражаешься со многими противниками, поступай так же". Один из черных поясов каждый раз, когда мы с ним дрались, доставлял мне массу неприятностей. Позже высказывали предположения, что в прошлом я, возможно, наносил ему слишком жесткие удавы. И очень большое значение имело сохранение толики энергии для каждого раза, когда придет его очередь. Под конец теста мой год тренировок по 6 часов в день 6 раз в неделю заплатил свои дивиденды в виде свежего взрыва энергии в тот момент, когда я уже был близок к истощению. Последние воспоминания касаются споров по поводу количества противников (позже выяснилось, что я дрался со 115 противниками) и чувства ликования, которое я испытал, когда меня бесчисленное число раз подкидывали в воздух.
Франциско ФИЛЬО (Бразилия, февраль и март 1995) Победитель Чемпионата мира IKO-1 в 1999 году. Прошёл ку-митэ одновременно с Фран-циско Фильо. Этот бразилец выдержал два теста с коротким промежутком в два месяца. Первый раз это произошло в Бразилии, а во второй раз - в Японии, в один день с Кэндзи Ямаки. Более того, в том же году он занял III место на 5-ом Чемпионате мира в ноябре 1995 года. Сэнсэй Адемир да Коста из Бразилии подтвердил, что Франциско Фильо практиковал кумитэ с 50 противниками каждую пятницу! И хотя это не был фул-контакт спарринг и Сэнсей Фильо ограничивал свои удары, всё же пятьдесят человек для этого явно не требовались. Однако следует заметить, что для каждого участника Чемпионата мира 1995 года это была стандартная тренировка. И делал это не только Франциско. На это Франциско можно лишь сказать: "ОСУ!"
Осообенно впечатляющим был успех Мацуи. 100 поединков он провёл за 2 часа 25 минут в присутствии 500 зрителей. При этом он сжимал в своих ладонях маленькие деревяшки. что исключало использование им ударов открытой рукой и захватов. тогда как его противникам разрешалось делать и то и другое. Говоря словами Оямыс, "пособ проведения 100 кумитэ Мацуи был великолепен. Более 50 боёв он выиграл иппоном. Он сделал это для карате Киокушин, для Японии и для мировой истории карате"...
| Аттестуемый | Победы | Ничьи | Поражения | ||
|---|---|---|---|---|---|
| Иппон | Вадза-ари | Хантей-кати | |||
| А.Мацуи | 46 | 29 | 13 | 12 | |
| К.Ямаки | 22 | 61 | 12 | 5 | |
| Ф.Филио (в Бразилии) | 41 | 18 | 9 | 32 | 0 |
| Ф.Филио (в Японии) | 26 | 38 | 12 | 24 | 0 |
| Х.Кадзуми | 16 | 15 | 27 | 42 | 0 |
Практически все, кто писал о хякунин-кумитэ в Киокушинкай, обращают внимание на тот факт, что ни один из бойцов (а в их числе были очень сильные мастера, например, двукратный чемпион мира 130-килограмовый гигант Накамура Макото) в период с 1973 по 1986 г. не сумел завершить хякунин-кумитэ. Объясняют этот феномен по-разному. Мишель Ведель связывает это с введением в практику боев кругового удара на нижнем уровне (лоу-кик). Он утверждает, что “если в кумитэ с сотней противников только первые пятьдесят бойцов смогут нанести по одному лоу-кику, выполнить задачу станет невозможным”. Джон Джарвис ссылается на то, что первые последователи Киокушин-рю изучали этот стиль у замечательных наставников. В частности он говорит: “Я объясняю свой успех тем, что мне посчастливилось учиться под руководством прекрасных инструкторов Киокушинкай, которые, включая сэнсэя Куросаки (Куросаки Такэтоки, первый сэмпай Оямы Масутацу, позднее разругался с учителем и покинул Киокушинкай - прим. автора), еще продолжали активно тренироваться в первую половину моего пребывания в Японии”. Стив Арнейл объяснял эту “дырку” 1973-1986 гг. тем, что по его мнению, нынешние каратисты постепенно утрачивают самоотверженность, напористость и высшую преданность карате, которые совершенно необходимы для достижения успеха в хякунин-кумитэ.
Впрочем, относительно недавние успешные попытки хякунин-кумитэ опровергают все эти доводы. Бойцы уже давно научились держать лоу-кики, даже если их наносят весьма и весьма подготовленные люди. Прекрасных тренеров в Киокушинкай сейчас тоже хватает. Достаточно упомянуть одного только токийского сэнсэя Хиросигэ, воспитавшего таких блестящих бойцов современности, обладающих оригинальными стилями ведения поединка, огромным техническим арсеналом и замечательной физической кондицией, как Мидори Кэндзи (победитель 5-го чемпионата мира) и Ямаки Кэндзи (победитель 6-го чемпионата мира, победитель в хякунин-кумитэ в марте 1995 г.), а также бразильцев сэнсэя Адемира да Косту (победитель в хякунин-кумитэ в 1987 г.) и его ученика Франсиско Филио (победитель в хякунин-кумитэ в 1995 г.). Ну а что касается духа и самоотверженности... вряд ли можно согласиться с Ариейлом. Есть еще на земле люди со стальной волей и пламенным сердцем!
Интересно, что некоторые бойцы в поисках поддержки в прохождении высшего испытания Кёкусинкай обращаются не к ультрасовременным методам физической тренировки, а к старым добрым рецептам, апробированным многие столетия назад. Например, Ямаки Кэндзи утверждает, что добиться успеха в тесте хякунин-кумитэ ему помогла дзэнская медитация в положении стоя рицудзэн (аналог "столбовой работы" в ушу). Вот, что он рассказывает о своем опыте "боя с сотней противников": "К сожалению, рицудзэн я начал практиковать лишь в последнее время, после окончания Всеяпонского чемпионата 1995 г. До этого я занимался лишь тем, что сразу давало явный эффект в тренировках, например, работой с отягощениями или тренировками на тяжелом мешке. Однако мне очень хотелось, чтобы к 6 чемпионату мира (1996 г.) в моем карате не осталось никаких пробелов и недоделок. Как раз перед хякунин-кумитэ я начал вводить в тренировки стоячую медитацию рицудзэн. Практика рицудзэн очень укрепляет ноги и поясницу, а когда у тебя крепкие ноги, то сильно возрастает мощь ударов руками и ногами. Сконцентрировавшись на тандэне и упорядочив вдохи и выдохи, надо постараться дышать медленно и равномерно. Если дыхание будет правильным, то у тебя родится взрывная сила. Во время хякунин-кумитэ единственное, о чем я помнил все время, так это как бы не сбить дыхание и выстоять до конца. Скажу из опыта, что если дыхание отрегулировано, то можно обрести спокойствие и не потерять чувство собственной целостности. Я думаю, что побеждает тот, кто до конца. поглощен лишь желанием победы. Самое важное - иметь настрой на абсолютную победу. Если струсишь, то обязательно проиграешь. То же и в разбивании: если будешь наносить удар, представляя, что разобьешь, то обязательно разобьешь. На соревнованиях нельзя позволить себе волноваться и думать, что проиграешь. Когда я победил на 26-м Всеяпонском чемпио-1 нате, то все говорили, что я был как бы окружен энергетической аурой. На этот чемпионат я выходил с огромным желанием победить во что бы то ни стало и должен был сражаться с верой в самого себя. Именно настрой наиболее важен. Если есть боевой настрой, то, даже получив травму, победишь, ибо проигрыш действительно достоин сожаления. Что касается Всеяпонского чемпионата 1995 г., то я вышел на него травмированным во время съемок фильма подвернул правую ногу, Оберегая ее, я вывихнул и левую, так что перед чемпионатом бегать не мог абсолютно. Поэтому вместо бега я сел на велосипед, однако общее состояние было не из лучших, поскольку травмированные ноги и запястья причиняли мне сильную боль. Когда я победил на 21-м Всеяпонском чемпионате, то в самой же первой схватке сломал ногу в подъеме. Наложив жесткий бандаж, я продолжил выступление, а в решающей схватке с мыслью "Сломается, ну и черт с ней!" наносил этой ногой удары, после каждого из которых боль пронзала все тело от пяток до макушки. Хотя запястья у меня также болели, но руками я бил, не задумываясь о последствиях. Говорили, что и на 21-м Чемпионате я буквально излучал жизненную энергию "ки". Хорошее самочувствие еще не гарантирует победы. Думаю, когда получаешь травму, то, наоборот, становишься более собранным. Наверное, я был страшен, как раненый лев. Во время испытания хякунин-кумитэ мое самочувствие опять же не было удовлетворительным. Примерно за пару недель до этого я прошел предварительный тест в 50 непрерывных боев, во время которого потянул связку на правом колене. Даже слегка присесть, чтобы стать в стойку, и то было больно, и хотя в день хякунин-кумитэ я уже мог ходить нормально, когда пробовал бить ногой, то ее сразу же пронзала острая боль. Я вышел на хякунин-кумитэ, забинтовав колено, обе лодыжки и запястье, которое также было травмировано. Уже после 30-го противника, видимо, из-за мешающих нормальному кровообращению бинтов у меня начались судороги бицепса правого бедра. Во время перерыва мне сняли бинты и размассировали ногу, но потом судороги возобновились. Это продолжалось до самого конца, и у меня было такое чувство, будто я сражаюсь в заполненном водой бассейне. Я собирался держаться до последнего. Болело везде: и руки, и ноги, и все органы внутри. Мне было все равно, что будет с руками и ногами. Я дрался с мыслью, что могу даже умереть на месте. Диагноз же, который мне поставили по окончании, был такой: острая почечная недостаточность в связи с многочисленными ударами по всему телу. И действительно, думаю, что в таком состоянии было бы совсем не удивительно, если б я умер, допусти хоть одну ошибку. Но испытание в 100 боев дало мне уверенность в себе: я почувствовал, что могу совершить все, что угодно, и в любых условиях".
Хякунин-кумитэ стало в Кёкусинкай вершиной, к которой, по идее, должен был бы стремиться каждый последователь школы. Появившиеся позднее смягченные варианты испытания (50 боев, 30 и т.д.) позволило гибко подойти к оценке индивидуальных возможностей каждого из учеников, но снизило ценность испытания как некоего абсолютного предела.